Переводчик - Страница 24

Олег подумал, что если сейчас не ответить достойно Мишину, то потом все так и будут относиться к нему с издевкой.

— Попробуй! — запальчиво отозвался Олег. — Мне твоя рожа тоже не нравится…

— Ты видел, командир? Я по горам бегаю, голову свою под пули подставляю, а этот сопляк сидит тут, и еще ему что-то не нравится! — вдруг Володя подался чуть вперед и, размахнувшись, залепил Олегу в челюсть.

Нартов от удара повалился на нары.

— Стоять! — крикнул Иванов, пытаясь остановить шагнувшего к нарам Мишина, но лейтенант подскочил к Олегу, и снова влепил ему в челюсть.

Олег, только что вставший, снова повалился спиной на нары. Лунин, Данилов и контрактники сидели молча, и в потасовку не лезли.

— Он еще и пацанов моих каши сегодня лишил! — крикнул Мишин, и размахнулся в третий раз.

Олег, вспомнив свои университетские занятия боксом, поднырнул под руку, и провел короткий, но мощный хук в нос Володе. Брызнула кровь. Мишин по началу опешил, но он был из тех, кто на кровь в бою внимание не обращал, и снова буром попер на Олега, нанося удары в грудь и голову.

Иванов набросился на Мишина, и оттащил его от нар, на которых сжался в комок Олег.

— Убью, падла! — истерично крикнул Володя, но Глеб взял его локтевым сгибом на удушение и тот присмирел, прошипел сквозь зубы: — Все, командир, все…

Лунин поднял Олега и повернул его на свет. У Нартова был разбит нос, порвана губа и под глазом была краснота, которая буквально на глазах наливалась в большой синяк. Олег потряс головой. Голова гудела. Он приложил к носу и губе подушечку от перевязочного пакета, и смахнул вдруг появившуюся слезу. Ему стало невыносимо обидно. За что получил?

— Дурак ты, — сказал Олег сквозь марлю.

— Да ты… — начал было Мишин, но Иванов резко оборвал его:

— Заткнитесь оба! Горячие финские парни…

Лунин вдруг рассмеялся:

— Этот на задание раз сходил, а этот трупы первый раз увидел, а уже нашли причину поругаться! A что, парни, с вами будет, когда вы действительно воевать начнете? Стрелять в друг друга будете? На войне нервы беречь надо. И так есть где их тратить…

Олег пожал плечами:

— Лично я против него ничего не имею.

— Зато я имею, — отозвался Володя, — Пиджак! Защититься не можешь, а еще считаешь себя разведчиком!

— Я его научу, он тебя за пару секунд делать будет! — сказал Мишину Дима.

— Пусть только попробует, башку откручу, как котенку.

— Ты, наверно, только котятам и можешь головы вертеть… — не удержался от язвы Олег.

— Заткнитесь, я сказал! — Иванов вышел из терпения.

— Иди, умойся, — посоветовал Лунин Олегу, но, взглянув на Мишина, добавил и ему: — И ты тоже нос свой отмой. B кровищи все.

Олег умылся, и вытер лицо полотенцем. Глаза были красные от обиды. Из ничего разгорелся такой конфликт. Лейтенант, сходивший на боевую операцию, просто нашел способ снять психологическую нагрузку…

Свет погасили. Кто-то долго ворочался в темноте. Олег долго не мог уснуть. B голову лезли яркие картины пережитого дня — то трупы в грузовике, то драка с Мишиным, то разговор с Романовым. «Куда я попал?» подумал, засыпая, Олег. Больше всего он сейчас хотел уснуть, и проснуться дома. Чтобы вся эта война на поверку оказалась просто кошмарным сном…

Утром всех поднял длинный автомобильный гудок. Олег усмехнулся спросонья:

— Как в древности рабочих по утрам на завод созывали…

— A разве у нас не работа? — спросил его Иванов. — Война — это самая тяжелая, самая ответственная, самая нужная работа…

— Уж лучше без войны как-нибудь… — сказал Лунин.

— Без войны в России как-то не получается… — усмехнулся Глеб.

Олег полез умываться, и в зеркало разглядел синяк под глазом. He обнаружив в блиндаже Мишина, Нартов спросил Глеба:

— A Мишин всегда такой?

— B бою побудешь, и сам таким станешь…

Глеб склонился над еще спавшим Даниловым.

— Витя, вставай, пора в школу…

— A? Что? — подскочил лейтенант.

— Поднимайся, хорош балдеть…

Витя встал и, посмотрев на Олега, сказал:

— Здорово ты вчера…

Олег покачал головой:

— Ничего здорового.

Рана на губе была довольно глубокой и болела. Синяк под глазом расплылся больше некуда.

На разводе Романов подошел к Нартову, и сразу спросил:

— Кто посмел?

— Бытовая травма, — ответил Олег.

— Это ты Кириллову расскажешь, а я должен знать с кем по ночам бьется мой переводчик, от здоровья которого зависит успех многих важнейших операций.

— Юрий Борисович, я все проблемы стараюсь решать сам. — Олег глянул в глаза командиру.

Романов встал перед строем отряда, и громко сказал:

— B моем отряде три десятка офицеров и больше сотни бойцов. Все вы являетесь отличными разведчиками и диверсантами, но кроме вас у меня есть один, голову которого я ценю выше головы каждого из вас. Пусть он и не заканчивал военного училища, но он первоклассный специалист в своем деле. Если у него возникают в отряде какие-либо проблемы, то это так же и мои проблемы. Если у кого-то из вас появилась по разным причинам неприязнь к нему, жду после развода в палатке штаба. Общими усилиями мы эту неприязнь преодолеем. Ясно?

— Так точно! — отозвалась сотня с лишним глоток, хотя значение этих слов поняли единицы.

— Ну и нормально.

После развода Олег зашел в штаб, где ему дали переводить ворох бумаг. Некоторые листы были залиты кровью. Шумов пояснил:

— Группа роты Самойлова приволокла сегодня ночью. Взяли у боевика. Напрокат, — начальник штаба усмехнулся.