Переводчик - Страница 76

Ждать пришлось не долго. Со склона спустились группа Данилова и две группы роты Самойлова. Данилов был возбужден, выглядел испуганным, но реагировал на все вроде нормально. Через пару минут он судорожно стал объяснять:

— Мы сидели в дневке, в ложбинке. Боец в дозоре уснул, и прямо на нас вышло с десяток боевиков. Я отдыхал, смотрю — духи. Метров двадцать до них. Хватаю за плечо пулеметчика, и как дали в два ствола! Te бегом от нас. Вся группа огонь открыла, завалили двух боевиков. Они там остались… Я дал радио, мало ли чего. Я же не знал, сколько их тут всего…

— Да и раненые… — согласно кивнул Глеб.

— Раненых мне наша артиллерия сделала, — отмахнулся Витя. — Они залп дали, я решил скорректировать. Левее, говорю, метров триста. Ну, они и дали «левее», как всегда наоборот… вернусь на базу, артельщикам рожи начищу…

Услышав шум, Олег обернулся. B стороне Самойлов избивал заснувшего в дозоре бойца. Чтобы и ему и другим в другой раз не повадно было. Разведчик, понимая свою вину, молча сносил удары.

— Надо сходить туда, — сказал Глеб, махнув рукой вверх по склону. — Забрать оружие и документы убитых. A может, из них кто живой остался…

Связались с отрядом. Романов разрешил сходить на место боя. Олег увязался идти тоже. Решили подниматься по склону двумя группами. Проверили связь, пошли.

Олег шел следом за Ивановым. Тот послал в головной дозор двух контрактников и в боковой еще двоих, а сам шел в ядре группы вторым. Поднимались до места боя минут двадцать. Шли в полной готовности. Наконец, головной дозор доложил, что обнаружены пять тел. Через три минуты Олег увидел впереди воронку от взрыва снаряда десантной «Ноны». За воронкой лежало срезанное взрывом дерево, и два тела боевиков. Над телами стоял Одинцов.

— Вот двое, там, дальше, еще один, а вон там, метрах в двухстах, еще двое, которых лейтенант сразу срезал… — сказал контрактник Иванову.

— Понял, — кивнул Глеб.

Иванов остановился и посмотрел назад, на поднимающихся в гору своих разведчиков.

— Живее копытами шевелите! — крикнул он бойцам.

Олег обошел ротного и приблизился к одному из убитых. Боевик лежал лицом вниз и Олег пнул его ногой, понимая, что тот убит, но, желая еще раз проверить это. Тело дернулось, и вдруг ожило…

Олег даже не успел ничего предпринять, как боевик повернулся на спину и вскинул пистолет. Нартов судорожно начал было поднимать свой автомат, но понимал, что не успевает выстрелить раньше, взвыл от осознания своей беспомощности и тут же по ушам стеганул хлесткий выстрел «Стечкина», а в грудь как будто ударили молотом.

Перед глазами мелькнули верхушки деревьев, и Нартов понял, что в него стреляли, и что он лежит, уже подстреленный, на земле.

Откуда-то сбоку простучала автоматная очередь. Потом еще две.

Олег хватал воздух ртом, но вздохнуть у него не получалось — так бывает, когда отобьешь об чей-нибудь кулак свое солнечное сплетение…

Подскочил Глеб, опустился рядом на колени:

— Олег, куда он тебя?

Ротный начал ощупывать переводчика, с ужасом осознавая, что лейтенант перед боевым выходом не одел бронежилет.

— Куда он тебя?

Олег смотрел на Глеба перепуганными глазами. Больно не было. Просто пока он еще не мог вздохнуть после удара пули. Руками Олег и сам прощупал себя и, поднеся руки к глазам, увидел, что они были в крови. Это напугало его еще больше.

Через полминуты, когда Иванов уже достал перевязочный пакет, Олег смог сделать вздох. C выдохом он сказал:

— Глеб, меня ранили…

— Вижу…

Глеб расстегнул на раненом бушлат. Подбежал Одинцов:

— Куда его?

— Сейчас…

Сняв бушлат и задрав свитер и тельник, Глеб сказал:

— Вроде ерунда. Пару ребер только снесло. Почти по касательной… Вот входное, вот выходное…

Контрактник помог ротному перебинтовать Олега, после чего Нартов поднялся на ноги и, подскочив к ранившему его духу, выстрелил в уже убитого боевика несколько раз из автомата:

— Вот тебе, сука…

Но тут Олегу стало от пережитого плохо, закружилась голова, и ему пришлось опуститься на землю.

— Несите его вниз! — приказал Иванов, но Олег нашел в себе силы встать и сам пошел к дороге.

Под бинтами уже хлюпало от крови, но Олег старался держаться бодрым и даже пытался шутить с разведчиками. Когда колонной возвращались уже на базу, ему снова стало плохо. Стала нарастать боль.

На броне Иванов вколол Олегу промедол. C одним из раненых бойцов было совсем плохо — осколком снаряда ему располосовало бедро, перебило кость. Боец выл от боли даже после двух инъекций обезболивающего. Раненых сразу доставили к Кириллову.

Первого врач осмотрел бойца с ногой. Рана была серьезной, и медлить было нельзя. B полевых условиях раненому так и не остановили кровь, и в настоящее время он находился в шоке от боли и значительной кровопотери.

— Ну, что? — спросил Романов у врача.

— Нужно делать операцию, — сказал Саша. - Срочно. Или до госпиталя он может не дотянуть…

— Что для этого надо?

— У меня все есть…

Раненого уложили на операционный стол, который Кириллов сделал из снарядных ящиков.

— Лежи и не дергайся… — сказал эскулап.

Саша сделал раненому новокаиновую блокаду, пошутив при этом: «хорошо зафиксированный разведчик в анестезии не нуждается», и приступил к операции — нужно было найти поврежденный кровеносный сосуд и перекрыть его, ибо другого способа остановить кровотечение не было.

Олег сидел в это время в углу палатки своего друга, и вяло следил за действиями капитана медицинской службы. Нартову было плохо, но Олег держался, понимая, что раненому парню еще хуже, а потому и крепился, как мог.